Содержание Журнальный зал

Владимир Козлов

Опубликовано в журнале Арион, номер 1, 2014

Документ без названия

                                                                                                                                               

 

 

 

БАЗАР НА УЛИЦЕ СТАНИСЛАВСКОГО

Пахнет сельдью, ванилью, промасленными гвоздями,
пылью, заветренным мясом, первой клубникой,
соленым арбузом, корейскими соусами, васильком.
Над ростовским базаром воздух стоит слоями,
а высоко надо всем тягаются нимбом
сияющий купол и солнца ком.

Пахнет разлитым квасом, грецким орехом,
резиновыми сапогами, хреном и шпиком,
пo╢том, стиральными порошками, кошачьим дерьмом.
В мире, ушедшем вперед, осталась прореха —
тут меняются ценники на напитках,
но ничего не меняется в основном.

Вдоль улицы Станиславского вечное верю-не верю;
меру обмана и цены на тленные блага
прямо сейчас вырабатывают языки.
Этот мир совершенно не виден сверху.
Нужно в базар, как с причала во влагу
в полдень, сигать с головой, чтобы шли пузырьки.

Тут все на месте, ждали тебя с укоризной.
Даже с заплатой и парой червонцев ты пригодишься —
много сложней оприходовать миллион.
Руки старого мясника Авраама по локоть в жизни.
Он нарубил сегодня уже на четыре тыщи.
Каждый кусок помнит воочию он.

Пара червонцев — это билет на галерку:
можешь сегодня и не продвинуться дальше фруктов.
А какие актеры матерые в рыбном ряду!
Они со своим «кушать подано» вьют из тебя веревки,
ты забываешь слова, покупаешь какие-то крупы.
Будет реванш, но в отделе «овощи для рагу».

Скорость твоя пусть приближается к скорости света.
Состояние уже позволяет не думать о пище.
Мысли давненько живут высоко.
Многообразие мира дешево, точны его ответы,
пахнет здo╢рово — и ничего нет выше,
только сияющий купол и солнца ком.

 

СТАРИКИ

Они лучше, чем мы, представляют собой людей.
Их бесформенность как-то оправдана.
Мослы их честны, а с кожи захватанной
ржавчину уже не смыть воде.

В их седине — вершина их амбиций.
Какой бежать — им тяжело садиться.

Их брови наросли поверх очков,
висячие зобы пусты и сморщены,
и веки красные всегда слезою смочены,
оплакавшей уже не помнит что.

И видно, как внутри синюшной вены
их жизнь идет от головы к колену.

Желудки их не принимают яств.
Спасаются от солнца гипертоники.
От времени — страдают, как любовники,
за младших недотеп боясь.

На сапоги зимою нацепив вязанье,
они до булочной свершают наказанье.

Они, как клубни, выдали ростки
в предел уже иной галактики.
Они испиты розовою классикой
и поняли уже все языки.

Ослепнешь — и проходит ослепленье.
Так мало сил. Так много впечатлений.

Следующий материал

Документ без названия       * * * Поклонницам моим под девяносто. А объясняется все очень просто: я говорю о том, что внятно им, а не визжащим и кричащим...