Опубликовано в журнале Арион, номер 3, 2012
Андрей Грицман
. . .
Тычешься ты, словно все нипочем.
Будто тебя не предупреждали.
В тот вестибюль, как в картине “Не ждали”,
входишь вперед левым плечом.
Тлеет на химии или в клозете
вечным огнем “Ароматных” бычок.
Кто там еще остается на свете?
Я повторяю, что все нипочем.
Но говорил мне ушедший наш Миша:
что “Гратиешты”, а что “Трифешты” —
это молдавское зелье потише
пей на бульваре, останешься ты
с болью в затылке и с нервным сознаньем.
Как говорится, как в воду глядел.
На предназначенном нам расстоянье
тускло мерцает мне их беспредел.
Да и какое мне в общем-то дело?
Я ведь в душе все тот же сачок.
Мне бы глотнуть, а ты бы запела,
и докурить бы мне этот бычок.
ЛЕПРОЗОРИЙ
Так живут прокаженные: варится суп,
капуста из соседней деревни,
крепкий запах в сенях
застоявшейся жизни.
Осень стоит над Загорском,
синяя осень в прожилках зимы.
Листва улеглась, но жива
донной жизнью существ,
не способных вернуться
и ждущих морозов.
Часовня, конечно, забита,
и галки громко летают
с бессмысленной крыши в пустынное небо.
До элекрички по полю обратно —
сорок минут, запах сульфитов приносит
стынущий ветер,
сменяясь затем на запах
навоза, горящих сапог — близость свалки
за городом близким.
В том, что я видел тогда,
логики нет — только
течение жизни
в одном направлении за горизонт,
на невидимый остров.