Опубликовано в журнале Арион, номер 3, 2011
Алексей Дьячков
* * * Зима, зима, она была, и нет
Ее ни в поле, ни на поселенье.
Пальто пустое всплыло в полынье.
Сугроб открыл металл редкоземельный.
На склоне припекает горячо.
Сними очки и вытри пот платочком.
Чего — чего? — Чевочки с молочком.
Сложился столб, но провод обесточен.
В проталине сапог чужой увяз.
Носок порвался, и намокли джинсы.
Все рухнуло. И жизнь оборвалась
На полуслове.
Но стишок сложился.
ССЫЛКА
Замерзло все в моем именье псковском.
На лунках спят в тулупах рыбаки.
Бредут по льду веселые подростки
Разглядывать пейзаж на дне реки.
Я смело скину свой халат татарский.
Какой же лютый холод, ёшкин кот!
Подайте ж шубу, лыжи и салазки,
Пойдем гулять, распугивать народ.
Я сам и с бородою и с усами,
С наукой шумной радости знаком.
Скорей меня усаживайте в сани,
Помчимся вниз по склону с ветерком.
От горьких дум и слов, лишенных смысла,
Спасут меня на белом берегу
Бранящаяся баба с коромыслом
И пионеров снежное рагу.
Спасут меня, когда метель закружит,
Когда сугробы встанут вдоль оград,
Растопленный камин, горячий ужин
И с книжной полки томик наугад.
CЕРДЦЕ
Декабрь засеял воздух крестиком,
Сухой мороз сложил в углу.
За консервированным персиком
Я в продуктовый заглянул.
Пес знает, пёстро как и весело,
Светло, как будто все сбылось.
Звенит стекло, сверкает Персия,
В сиропе Солнце разрослось.
Из снежных рук античной статуи
Мы примем, Время, сахар твой.
Нас будет завтра утром радовать
И сад, и снег, и выходной.
Луч, не спеша, свой угол выправит,
Зажжет салют красивый лед.
И я кусок последний выловлю
И ложкой звякну о стекло.
Наш праздник быстро не закончится,
Но я хочу сейчас тебе
Сказать — Так умирать не хочется
В конце недели в декабре!
КОММУНАЛКА
Я позвонил, и мне открыли сразу.
Пустые банки и баллоны с газом,
Галоши, стопки книг, в тазу белье.
Встречай меня, отечество мое.
Каракуль на гвозде. Рога оленя.
На полках пыль, соленья и варенье.
И залежи для стирки порошка,
Что прячет коридорная кишка.
Дверь не скрипит — трезвонит половица.
Играть никак хрусталь остановиться
Не может. Чемодан. Еще один.
И мебель — не проехать, не пройти.
Здесь среди банных веточек полыни
Я появился, легок на помине,
Чтоб лыбиться, слезиться, мучить плоть,
По-глупому молчать и чушь молоть.
Я лечь не лег, а мне уж вальсы ситца
И вал сирени начинают сниться.
С блестящей саблей мальчик на коне
И музыка в распахнутом окне.
Шумит листва, стучат от ветра рамы.
И в выцветшем халате ходит мама.
Клубится пар. Газ голубой горит.
А мама ничего не говорит.
ИГО
Изгибы нежной водяной травы,
И камень бурый — то сухой, то влажный.
Ходил вдоль берега, как в юности однажды,
И наблюдал себя со стороны.
Худой мужик с улыбкой дурака.
Погоду слушал. Как волна сипела.
Баранок связка на руле велосипеда
Набравшего плотвички рыбака.
А если б буква в рукаве была…
А вдруг нашлась бы буква в рукаве,
Строка не спотыкаясь побежала б —
Я спел бы, как в краях моих держалась
Вся жизнь на деревенском чудаке.
Ему светло и горько от обид,
От лип и покосившихся скворешен.
Он до сих пор в кроватке детской спит
С енотом Джо. Игрушечным, конечно.