Опубликовано в журнале Арион, номер 1, 2010
Борис Херсонский
* * *
Заколочены окна, ворота всегда на запоре.
надпись “Бабка Валька, сдохни!” белым на зеленом заборе.
Написал какой-то ирод-мальчишка себе на горе,
написал от дури, а бабка возьми и преставься вскоре.
Вот теперь докажи сам себе и другим, что ты не убивец словом,
а просто олух царя небесного, живший на всем готовом,
вот, в школу ходим, и то хорошо, что писать умеем,
а того, что написано, — не знаем, не разумеем.
А жизнь тут хорошая — песня из радиоточки,
дедушка Слава сидит на хилом мосточке,
поплавок красно-белый стоит на зеленой речке,
а в церкви по бабке Вале огонек мерцает на свечке.
* * *
Пастырь Недобрый перегоняет стадо:
волки в овечьих шкурах, волчата в шкурах ягнят.
В народе — согласье. В природе не видно разлада.
Солнышко светит. Колокола звонят.
Играет дудочка, что — непонятно. Так выдувает
стеклодув из расплавленного комка сосуд.
Так хорошо вокруг, что лучше и не бывает,
Ласковые волчата, известно, двух маток сосут.
А вечером Пастырь Недобрый пьет вино с привкусом крови,
ест соленый сыр из волчьего молока,
корчит страшные рожи и морщит густые брови,
видно, пугает кого-то, но никто не боится пока.
* * *
пруды на руси зеленей чем желтей поля
чем лиловей небеса чем жирней земля
чем путаней мысль чем выше полет жука
с равномерным гулом пересекающего века
расставившего надкрылья над крышами городов
согнувшего черную лапку типа всегда готов
печи топят дровами дымы столбами стоят
свет омывает тела с головы до пят
у старой мельницы старцы сидят на бревне
у них внутри то же что и у них вовне
зеленая ряска сплошь затянула поверхность пруда
никто не увидит как черна глубока вода
* * *
Подбираешь с голоса простенький мотив,
с лампового радио на старое фоно,
тоном выше, тоном ниже, но схватив
сущность, понимаешь: вот оно!
Вот она, мелодия, рваный ритм,
“тряпочный тигр” на короткой волне.
Вот глазок зеленый пульсирует — горит:
громче-шире, тише-у╢же, изнутри — вовне.
Вот златая юность под колпаком
абажура, космоса, жизнь взахлеб,
вот он путь, что кончится тупиком,
вот она, стена, куда упрется лоб.