Опубликовано в журнале Арион, номер 2, 2009
* * *
Словно в снежную синюгу.
Ветер с севера на юг
Продувает всю округу,
Извлекая долгий звук…
Теплый ветер, ветер тайный
Наполняет кузова.
И предметов очертанья
Намечаются гортанью,
Выдувающей слова…
* * *
Убирает Бог свою посуду:
В неглубоких глиняных телах
Остывает святость, лизоблюдам
Отдавая толику тепла.
Кажется, из глиняных свистулек
Взят обратно с присвистом фистульным
Дух Святой. Над проводами ЛЭП
Корабельный воздух на ходулях
Крошит белый хлеб.
Площади полны Его изделий:
Костяных бочонков от лото.
Мастера пошивочной артели,
Словно пуговицы из петелек,
Лапки вынимают из следов
(Видно, жаль им взнузданную пташку!),
Раскрывая землю нараспашку,
Обнажая бездну подо льдом,
Ложкой попадающую в чашку,
В ложку — ртом.
* * *
Снег ползет, как ткань, и мельком
Пропускает в синем хлопке
Не одну, так две петельки.
Не затем, чтоб в синем хлопке
Мы остались на стоянке —
На стекле густые хлопья
Темно-синие с изнанки.
В свете фар — пустых и темных,
Свет исторгнувших — слепые
Силуэты обретенных
Рукавов из снежной пыли.
Только Скорая, разрезав
Тишину (намного дольше,
Чем всегда), скребет сиреной
Фиолетовую толщу.
И холодный воздух, треснув,
Расползается по стеклам.
И водительские кресла
Прижимают силой крестной —
Всех, кто снова не пристегнут.