Опубликовано в журнале Арион, номер 4, 2008
ПРЕДМЕСТЬЯМИ ВЕНЫ
В Штаммерсдорфе встает заря.
В Штреберсдорфе она садится.
Укороченный, декабря
День показываться стыдится.
Но замечено сквозь кусты
Инценсдорфского лесопарка:
Невостребованно чисты
Близлежащих полей листы,
Грач — единственная помарка.
* * *
В этом доме
Мог бы родиться Шуберт
Оглохнуть Бетховен
Потерять запонку Зигмунд Фрейд
Тогда бы его фасад украшала охранная грамота
Вскользь сообщая о таком-то событии или лице
Но в этом доме
Рождались
Глохли
И теряли заколки от галстука
Среднеарифметические современники
Упомянутых гениев или творцов
Поэтому дом этот будут готовить к сносу
Такое решение принято на последнем заседании местной мэрии
В повестку которого входили также вопросы
О капитальной реконструкции обветшавшей городской канализации
И прокладке новой линии любимого горожанами
Никогда не переполненного метро
* * *
— Далеко ли до Хайлигенштадта?
— Далеко — не дойти до заката.
Но зато, только грянет закат —
На его симфоническом фоне,
Невесомые, как на ладони,
Башни, башенки — Хайлигенштадт.
— Хорошо ли тому, кто в заката
Час и вправду до Хайлигенштадта
Доберется — он грустен иль рад?
— Он не то чтобы грустен, но все же
Чувство, с грустью которое схоже,
Виноградом свисает с оград.
— Оттого ли и грусть, что Бетховен,
Взглядом сумрачен, нравом неровен,
Век не чесан, убого одет,
Шел кварталами Хайлигенштадта,
А за ним, вся в миноре, соната?
— Нет: в миноре, но струнный квартет.
* * *
Небо над Веной, как правило, серое.
Вена сильна католической верою.
Ходишь, любуясь, и думаешь: что ль она
Серой монашеской рясой зашторена?
Все же бывает, что улицы венские
Солнце ласкает, как прелести женские, —
Если сперва от подола до ворота
Ветром-охальником ряса распорота.
* * *
Разминувшись с Шубертом во времени
Приближаюсь к нему в пространстве:
Перебрался в Вену
Брожу переулками вокруг дома
Где жил и работал композитор
Пью кофе в его любимом кафе
Вглядываюсь
В сидящего за соседним столиком
Средних лет кучерявого
В круглых очках толстячка
* * *
Подмигиванье светофора
В молочной утра тишине.
Беззвучное вибрато хора
Ширококрылых, в вышине
Зависших ангелов. Им свыше
Прекрасно видно что почем.
Что проку, что как можно тише
Ступаю, точно ни при чем?
* * *
Жара надоела — на солнце никто не сидит.
В тени ж, как нарочно, не сыщешь свободного места.
Банкир не торопится выдать клиенту кредит,
Клиент не спешит получить, расписавшись, — сиеста.
Единственно кто неуемен, так это фонтан.
Но он навевает, журча, не прохладу, а дрему.
И мнится: пустыней верблюжий бредет караван.
Двугорб, спотыкаюсь и я, ощущая истому.
* * *
Сегодня по городу
Объявлено штормовое предупреждение
Вчера
Не будучи поставлен в известность о надвигающейся стихии
Рухнул кран
Захваченная врасплох ветром
Крутанулась и вылетела на встречную полосу легковушка
Сегодня подобного не случится
Вытянулись по струнке
Замерли в напряженном ожидании суровые краны
Растопырив колеса прижались к земле припаркованные автомобили
И пускай кое-где грохнут со звоном
Окатив подоконник стеклянным дождем нерадивые окна
Жахнут об асфальт
Зазевавшиеся на балконе цветочные ящики или горшки
Пролетят с искаженными лицами популярных певцов
С тумб и стендов сорвавшиеся афиши
В целом город останется невредим
Как стояли так и будем стоять
Говорят всем своим независимым видом
Скрестившие под увесистыми грудями могучие руки
Культуристки-кариатиды
Удерживающие сплюснутыми головами
Образец архитектурной безвкусицы
Фронтон воздвигнутого на рубеже 19 и 20 веков
Здания столичной управы
* * *
Не могу защитить тебя от процесса старения
Но чтобы ты не чувствовала себя одинокой
Старею с тобой вместе
И даже
Забежав на полтора года вперед
Успеваю обустроиться в новом возрасте
До твоего прихода
* * *
Вот и деревня
Где согласно сведениям
Полученным от пятилетнего старожила
Зима теплее чем лето
А по словам пятидесятилетнего малолетка
Кукушка
Подкинув яйца в чужое гнездо
Становится коршуном
Чтобы скользящим по небу крестиком оптического прицела
Плаксиво вскрикивая
Охранять вылупляющееся потомство
Достопримечательны развалины местного дома культуры
Которые
В отличие от всемирных руин Колизея сравнительно молоды
Но свидетельствуют
О с не меньшим водоизмещением канувшей в Лету эпохе
* * *
Забрали в сумасшедший дом
И впрямь свихнувшуюся бабку.
Так измочаленную тряпку
Запихивают со стыдом
На антресоли, на чердак,
Где ветер жалится иль злится,
Где дольше века прочерк длится,
Тик отделяющий от так.
* * *
Ласточки, летающие низко,
Предвещают дождь, что очень кстати
Огороду, где укроп, редиска —
Доблести образчики и стати —
Маршируют (взрослые и дети)
По верху отмеренных им грядок.
Жизнь прожить — пропалывая, эти
Перейти угодья — и порядок.
* * *
Должно быть, бабка умерла.
Не то была б приметна бабка.
В руках ее сверкала б тяпка,
Картошка б вкруг нее цвела.
Но нет: заглохло, заросло
Необработанное поле.
В него ночами не без боли
Лучи вонзает НЛО.
* * *
Кладбище безымянных.
Две бросовые версты.
Безадресные надгробья.
Беспаспортные кресты.
Но если аукнешь взором
Бесхозные небеса —
Беззвучные, мощным хором
Откликнутся голоса.
* * *
гамаки
шезлонги
кресла-качалки
столы для настольного тенниса
допотопные
все-таки на ходу велосипеды
в непролазных зарослях заколоченные калитки
полинялое со свалявшимися облаками небо
круглые крашеные столы на открытых террасах
круглые покрытые скатертью на застекленных
комнатки дощатого дома
и без того холодного а случись похолодание
не напасешься рефлекторов свитеров штопаных носков
одеял колючих и рваных стоптанных тапок
отдельных томов собраний некогда полных сочинений
шишек для самовара отколотых чашек кукол с оторванными ногами
чердаков крыш небес цвета бабушкиного халата с аляпистыми облаками
поездов дальнего следования товарняков электричек
допотопных велосипедов сосен столов для настольного тенниса
сосен кресел-качалок
шезлонгов гамаков
сосен сосен
* * *
Куда б, петляя между звезд,
Ночной троллейбус ни завез,
Сойду, весом, как аксиома,
На Лёвшинском у гастронома.