Опубликовано в журнале Арион, номер 4, 2008
Ребенок пялится на взрослых
такой растерянный и жалкий
среди их чресл простоволосых
в битком набитой раздевалке.
Ему бы в скрюченную позу
вернуться, чтоб не разреветься
и выскользнуть, пока не поздно,
из розовеющего тельца.
Он в оба глаза — Отойдите! —
кричит в углу от задниц тесном,
но ставит на скамью родитель
и трет шершавым полотенцем.
И никуда уже не деться
из волосящегося леса,
где заколдованное детство
телесно от избытка веса.
Бежать, под шапкой уши скомкав,
затравленным в конец мышонком
с тоскливым ужасом в котомке
вручную вымытой мошонки.
Термометра прозрачна флейта;
в зависимости от широт,
она звучит по Фаренгейту,
она по Цельсию поет.
Из пункта А выходишь или
из пункта Б — стоит пикет,
и в патентованную милю
рекой впадает километр.
Невтоновы чреваты фрукты
эмвэ квадратом пополам,
когда налившиеся фунты
утяжеляют килограмм.
К земле придавлен атмосферой,
но не привязан к стороне,
не той я пользовался мерой,
которой воздается мне.
Отталкиваю расстоянья,
и сам теряю интерес:
сиянье там или зиянье,
где я из памяти исчез…
НЕ ПИОНЕРСКАЯ ПЕСЕНКА
Лопастями пропеллер молотит,
агрегату грозит перегрев:
Бог летит над землей в самолете
и глядит на знакомый рельеф.
Сам сидит в пассажирском отсеке,
хорошо Eму видно отсель,
как живут там внизу человеки,
где какая лежит параллель.
Но чем дольше Он смотрит на эту
землю (все же неделя труда!),
тем ясней понимает, что нету
и не будет Его никогда.
А в тревожной кабине пилота,
проходя по приборам туман,
пожилой командир самолета,
чтоб там ни было, все капитан.
ПАКЕТ ИЗ ПОЛИЭТИЛЕНА…
Над овощной оранжереей
удешевленного продмага
на юге Рио-де-Жанейро
или окраине Чикаго
пакет из полиэтилена
парил, как птица Цеппелина.
И, удаляясь постепенно,
душа одежку нацепила.
Небес холодная свобода,
в итоге, меньшая награда,
чем цепи углеводорода
алифатического ряда!