Опубликовано в журнале Арион, номер 1, 2008
* * *Простых, как кости, легких, как трава, —
В них чей-то голос, детский крик и рев,
В них лень свинца и лука тетива.
Я выбираю: яблоко, канат,
Лопата, сруб, тарелка, акробат,
Гробница, саван, свечка, темнота…
Дневная норма. И под ней — черта.
А за чертой — лишь белизна листа.
Опять замерзли окна. — Холода!
Есть брюки, рубашки, носки и трусы,
Есть галстуки цвета весенней надежды,
Изящные запонки цвета росы.
И скромно-устало подходим мы к шкафу, —
О, многоголосье фасонов и мод! —
И снова Пилат вопрошает Каифу,
Кого же сегодня отпустит народ.
И снова Гирей свой янтарь благосклонно
Зареме влюбленной, кивнув, подает, —
Хозяин одежде кивает степенно,
И дверцу закроет, и ключ повернет.
В гареме прохладно и сладостный запах,
В гареме так медленно время идет,
И ходят рубашки на мягких лапах,
И евнух-пиджак охраняет вход.
Выглядывает из-за спины матери.
Возможно, она напугана
Кем-то
Или ей любопытен
Кто-то.
Потом она потеряет
Свой страх
И свое любопытство,
Станет делать одно и то же,
Обустраивать свою жизнь
На обитаемом острове,
Покупать одежду и косметику,
Нужные для выживания,
Но сейчас
Она выглядывает из-за спины
На остановке,
У нее сопли
И большие глаза.
Вот еврейка бежит на вокзал молодая,
Вот она же мечтает о друге-подруге,
Вот она примеряет белье, вырастая…
Вот машины вокруг стали вдруг угловаты,
Плечи у пиджаков набиваются ватой,
Воздух в серых пластинах болгарского дыма…
Возвращенье, поверь, все же необратимо!
* * *
Расскажем убегающим полям.
Им это интересно все, быть может…
И верить надо, что нам Бог поможет!
Что это он в траве и желтизне листа,
Везде, везде… Какая суета!