Опубликовано в журнале Арион, номер 4, 2007
* * *
Как кажется, залива.
Ручаться не могу,
Но думаю — тоскливо
Живется в холода
У вод промерзших кромки,
Особенно когда
Сгущаются потемки,
Особенно в пургу
В застуженной избушке —
Ручаться не могу,
Но думаю — старушке.
Не зря же с полотна
Два тусклых, а когда-то
Пленявших всех окна
Глядят подслеповато.
* * *
Чем дожди.
Пусть восходит у японца —
Подожди,
Доплеснет студеной рыбкой
И до нас
С нескрываемой улыбкой
Узких глаз.
* * *
Что смыкаются где-то с пролесками зимней России.
Это те же снега, что метут на Москву с Енисея,
Над предгорьями Альп, обессилены, заморосили.
Это те же грачи, что, клевать глинозем на просторах
Среднерусских устав, прилетают отведать культуры
В парки Австрии нежной, тяжел для которой и шорох
Невесомой листвы о тела оголенной скульптуры.
* * *
Чуть выпуклая луна
Напоминает гипсовую посмертную маску Бетховена —
Экспонат музея-квартиры композитора в одном из предместий Вены.
Интересно,
Не сам ли Бетховен накликал это сходство,
Нащупывая сквозь обступившую глухоту
Нужные клавиши для “Лунной” сонаты?
Впрочем, название это композитору не принадлежит.
Оно и понятно:
Не мог же он видеть собственную посмертную маску,
Отбрасывающую лунный свет на разложенные по стендам автографы
И личные вещи.
* * *
О балконе ее, о сортире,
О серванте, точнее — буфете,
Да еще о скрипучем паркете.
А как выйдешь во двор — об асфальте
В ломких мартовских лужах, о Мальте
И других островах и заливах
В этих мартовских лужах пугливых…
* * *
А.С.Пушкин
Эту башенку на крыше,
Вкруг которой (но не выше)
Небеса ласкают глаз.
И подумал: в тишине,
В синеве такой неедкой
Шпилем, статуей, виньеткой
Хорошо б застрять и мне.
И когда навалит снег,
И когда накатит ливень,
Хорошо торчать, как бивень,
Вросшим в слой нездешних нег.
Кто посмотрит — минарет,
В небо врезанный умело.
И кому какое дело,
Весь я умер или нет?