Опубликовано в журнале Арион, номер 1, 2007
. . .
общественная свалка у реки…
Когда б вы знали, из какого сора
растут у нас в деревне сорняки!
. . .
девятилетний когда читаешь
надцатилетний когда целуешь
двадцатилетний когда берешь
тридцатилетний когда плачешь
сорокалетний когда ликуешь
пятидесятидевятилетний когда засыпаешь
четырехлетний когда уснешь
. . .
не разматывающиеся, как клубок,
но наматывающиеся, как спининг,
когда клюнет, и с каждым оборотом
ощутимей, какая она большая,
и вот она показывается над водой,
огромная,
и рвет леску.
. . .
как славно помолчать на родненьком!
Сварила рис со словарем.
Сходила в церковь с разговорником.
. . .
Страсти оброк.
Барин суров,
молчалив,
одинок.
. . .
и книги больше, чем женщин.
Я женщина больше, чем книга.
Повсюду твои закладки,
твои на полях пометки.
Раскрой меня посередке,
перечти любимое место.
. . .
Уголь и жало.
Муза, о чем мне с тобой говорить?
Ты не рожала.
. . .
Не подгоняет. Не зовет.
Смерть — просто средство от бессонницы,
бессонница наоборот.
. . .
застеклить картины
наточить коньки
настроить пианино
. . .
октябрь! — июльская жара,
и травы исходили семенем
на сброшенные свитера,
и под рубашкою распахнутой
струился родниковый пот,
и верилось: в душе распаханной
озимая любовь взойдет.
. . .
примеряя неба обновы,
умолять, чтобы всё сожгли —
рукописи, дневники, письма —
как одежду чумного.
. . .
Мне страшна твоя потебня.
Можешь по составу чернил
воскресить из мертвых меня?
Для чего в тетради простой
прописи выводит рука,
если из любой запятой
не выводится ДНК?
. . .
записывать не буду
оставлю себе
Raron