Опубликовано в журнале Арион, номер 1, 2007
. . .
Сгорая изнутри:
Пади ничком на траву,
Кузнечиком замри.
Рабочая поляна
Предстанет в аккурат.
На ней аэроплана
Летальный аппарат.
Без всякого протеста,
Паренью вопреки,
Он вырван из контекста
И брошен в васильки.
Последняя попытка,
Считай, что повезло.
Но тленная улитка
Скользнула под крыло.
. . .
Герой войны бряцал на лире, —
Ты звуки взглядом провожала,
Но про заплатку на мундире
Ни капельки не забывала.
Ведь тонкорунна человечья
Жизнь, отрицающа увечья.
Ведь в этой области она
Как нерв какой оголена.
Ведь и герой тебе знакомый,
Что сам как сердце невесомый,
В мундире, в мире, налегке, —
Он любит, он тебе играет,
А завтра на коне растает
Ледышкой в Марсовой руке.
Да и самой тебе, ей-богу,
Бог весть, какую там дорогу
Топограф тайный начертит…
А нынче ты глядишь, как струны
Качают воздух, тонкорунны,
И жизнь что летний суп кипит!
. . .
На привокзальной площади пока.
Пока в груди свежи воспоминанья —
Он пиво пьет, ты пиво пьешь, и я
Гляжу на вас сквозь стекла в три ручья,
Без умысла, без знаков препинанья.
На привокзальной площади верны:
Часы, цветные юбки, чебуреки, —
Есть взгляд на расписание навеки
И нету на себя со стороны,
Где можно растянуть на три глотка,
Прощаться можно, можно торговаться,
И в жизни, что ж, не разочароваться,
Объездив три районных городка.
. . .
От пустоты,
Одним юнцом увлечься
Могла бы ты…
Но чтобы не увлечься
Другим юнцом —
Придется вновь улечься
К стене лицом.