Опубликовано в журнале Арион, номер 1, 2006
. . .
а потом уже думал, —
сейчас много думаю
и медлю —
между серо и сине-голубо,
между чем-то округлым,
чего не избегнуть, —
подкарауливаю,
как ветер колеблет
веревочку бельевую,
на которую, если дунуть —
будет путаница
в чужом рукоделии…
Что же мне делать? —
оробелым выйти на улицу,
ссутуленным или хмурым?!
И в назначенный день,
день дуэльный,
что надеть мне —
черный костюм
или пепельно-белый? —
синегубым упасть,
иль напудренным,
с улыбочкой богохульной?..
Я медлю, и медлю, и медлю —
я просто прогуливаюсь
в безведрие, в гололедье
петербуржское,
которое с хлюпостью…
. . .
в первоцветье.
Не нарисовать набело
с глазами ангела
натурщицу юную,
скользкую, как пуговица.
На груди ее крестик
не к месту — ему тесно…
Обманно-расхлябанные
в привокзальной давке —
на моем пути —
гадалки резвые
с интересом…
Сразу несколько,
как репьи, — а ты? —
ты — город семи холмов,
город мой — Аполлон,
сын Зевесов… доднесь
выше всех семизвездий
раз в шесть,
выше печной трубы,
выше избы сестриной
раз вдесятеро.
Я-то там был,
там дуют одни октябри.
А ты — старый, старый гордец —
на вежды твои пуды
будто бы кто повесил —
погляди на меня,
погляди —
я твой раболепный неслух…
. . .
когда надо уйдет,
когда надо придет —
пальчиками
на куро╢чки двустволочек
ненароком…
Облака дырявит,
глаза отводит
гром-верхогляд,
и сплошь —
все фортки
домов сталинских —
хлоп, хлоп!
. . .
стучащих ободьями, —
эх, налечь бы! —
поле стелется
ржаное, нетронутое —
тугая скрипела цепь
на раме железной,
спицы дзенькали,
жались колени:
— Саша, я слезу… —
одноклассницу,
Галю Ногайцеву,
щеками касаясь волос ее,
по грунтовой —
нет, не устал еще!.. —
через поле ржаное
на раме железной:
— Саша, я слезу… —
в зеркало,
в слепящие спицы —
было, было…
Листья осины — в зиму! —
звонкие —
и невесомей,
и обветренней стало
в стороне той стрекозьей,
где тугая скрипела цепь, —
одноклассница,
Галя Ногайцева,
пальцы испачканы
мелом…