Опубликовано в журнале Арион, номер 3, 2004
. . .
свадебное платье платье для беременных детское платье всё напрокат и только саван по мерке. . .
Что влюбилась, что залетела, раньше меня узнавало тело. Что постарела. Что больна. Что умираю. Что спасена.. . .
Проснулся ночью. Понял, что умирает. Пошел на кухню, чтобы не разбудить вдову.. . .
Отдыхают парусные лодки на краю воды, зари, земли. Ветер треплет флаги и тишотки. На тишотках пальмы, корабли резче и пестрее, чем на деле. Даже эти яркие края Бог писал прозрачной акварелью, оставляя белыми поля.. . .
Весеннее сиянье грязи прекрасней зимней чистоты. Твой пафос антибуржуазен, весна, просты твои понты: пройтись без шапки, нараспашку, разбрызгать шелковую грязь, отдать последнюю рубашку - ну, ту, в которой родилась.. . .
Иду по канату. Для равновесья - двое детей на руках.. . .
этот стишок положи на ладонь сожми кулачок дунь раскрой ну что там?. . .
Так пo╢лно, так бессмертно, так земнo╢, что кажется: еще одно мгновенье - и мгновенье остановится само, без принужденья, без предупрежденья.. . .
Просто, совсем просто. Проще, чем э-ю-я. Старость - болезнь роста. Неизлечимая. Не разводи сырость. Не валяй дурака. Боль шьется на вырост. Боль всегда велика.. . .
Прежние были пробой пера, а эта - проба крыла. И я поняла, что любовь не игра. И, кажется, выиграла.. . .
Книга на песке. Ветер дает мне урок быстрого чтенья.. . .
Я? Да так, ничего, починяю примус. Так что, Экклезиаст, ты с камнями сам уж... Кто в пятьдесят семь исправляет прикус, тот в шестьдесят восемь выходит замуж, в семьдесят девять кормит пирожными белок в парке... Старое доброе детское средство - самое вкусное оставлять напоследок, чтобы сделать старость похожей на детство.. . .
Явятся, сальны, слащавы, жеманны, пялятся, жадные пальцы слюня… Я старовата для роли Сусанны. Старцы, оставьте в покое меня! На порносайтах ищите нимфеток. Прочь от купальни, а то закричу. Солнце садится. Кончается лето. Желтый листок прилепился к плечу.. . .
- Муза-муза-муза!.. Снова она: ходит под окнами, стучит по решеткам подвалов, зовет монотонно: - Муза-муза-муза!.. Стихотворение спустя я понимаю: имя ее пропавшего кота - Мурзик.. . .
Я на разлуки не сетую. Разве в разлуках дело? Выйдешь за сигаретами, вернешься - а я постарела. Боже, какая жалкая, тягостная пантомима! Щелкнешь во тьме зажигалкою, закуришь - и я не любима.