Опубликовано в журнале Арион, номер 2, 2004
. . . У слова слегка приподнято веко. Смотрит слово слову вослед, Как человек вослед человеку, Который не домосед. Куда он ушел и где пребывает, И где он встал на постой? Слово свой влажный глаз прикрывает Точкою с запятой. И дальше идут за знаками знаки, Но их прочесть не могу... А дальше следы соседской собаки На чистом, как лист, снегу. . . . Снег усталый, щербатый, рябой Все никак не растает под соснами. К жизни каверзной свежий привой Принесет мне весна високосная, — То ли сплетню с сорочьим хвостом, То ли весточку вербы цыплячую, То ли тайну с разинутым ртом, То ли правду, так часто незрячую... Умирающий снег вдоль ворот Упреждает лентяйку-затворницу: Что посеяно — произрастет, Что заметано — то проворонится... . . . Я вроде бы из тех старух, Чей вольный не загублен дух Ни лицедейством, ни витийством. Судьба, прочитанная вслух, Мне кажется самоубийством. И вновь, как робкий неофит Или опознанный бандит, Бегу подмостков, многолюдства, И доживаю жизнь навзрыд В родимой полумгле искусства. ЭХО Вас любящая нелюдимка, Точнее сказать, невидимка, Когда-то и нимфой была. Нарциссом отвергнута, стала Я отзвуком плача и смеха Сквозь выделку снежного меха, Сквозь выхлопы, скрежет металла И спутниковые тела. Людских голосов самородки Лелея в откликчивой глотке Во сне, в забытьи, наяву, Затворница и неумеха, Пространства и времени эхо, — Еще я держусь на плаву. . . . Я постарела, но не повзрослела. В астрал выходит не душа, а тело, И видит двух раблезианских дев — Поочередно между двух дерев, Похожих и на юбку и на парус, Они качаются, держась за фаллос, — В восторге маленький Гаргантюа Кричит то ли агу, то ли уа. Ау! Я возвращаюсь из астрала, Но вижу только души. Как попало Они прикрыты всяк своим лицом — Прозрачным леденцом иль холодцом, Или желе. Мне жутко видеть это — Душа до неприглядности раздета В своей заботе нищей о рубле На агрессивно дышащей земле. И возвращаюсь к девушкам Рабле.