Опубликовано в журнале Арион, номер 2, 2004
. . . Опять придет апрель — Земля запреет, мы закурим. С утра заплачет дверь, Как зверь из зоотюрем. И снова в гости к нам Грачи наденут фраки, Рассыпав из изнанок Воскликапельные знаки. 1956 . . . Гоп-ля — и начиналась сцена В пейзаже из гнилого сена. Два дерева из прошлогодней пьесы Чьи выражают интересы? Зачем растут, вбирая в жилы Всё, что события кружило? Кого они приворожили? Вот незнакомые идут, Они незнамо что блюдут. Приносят деньги на билет. Как хорошо смотреть балет! И вот идут, приносят лица, На них нельзя остановиться. Как хорошо, сойдя с ума, Вломиться в желтые дома. Воочью видеть те веревки, Хлебать тюремные похлебки И ждать, когда в глаза песка Насыпет шум рукоплесканий И мудрый автор в вечность канет Двумя руками вдоль себя. . . . Травный дух над вечерней водой. Вдоль реки возвращается стадо. К доброй морде подставил ладонь — И усталости враз стать не стало. Знаю с детства: корова слизнуть Может грусть, плеск листвы на закате. И небесную голубизну По пути незаметно прихватит. День, ушедший с лугов, тени птиц Дожует полусонная в хлеве. С петухами бодёнке приснится Бело-розовый дятельник-клевер. Промелькнет ей заезжий пострел, Подпаливший глаза над кострами. Не совсем он еще постарел, Самогоном измученный странник. Не совсем разучился мечтать, Колокольни считать с косогоров, И родные до муки места Ждут его с материнским укором. . . . Русское О довольно погнулось со времени она. Зерном белояровым кормит области кровно. Ссорой неравной заковано в злости стона. В слове соль закусило слезой. В слове боль возглас — ой! Глаз необузданной коровы налился кровью. . . . Пришла пора рубить капусту. Кочан скрипит: как грустно, грустно! Он крутобок, упруг, натужен — Скрипит, как снег в ночную стужу. Пришла пора туманов зимних. Звенит антоновка в корзинах. В духовках ядра глухо рвутся — Из кожи лезут вон на блюдца. Пришла пора румяной прозы. Дом ароматами пыхтит. Но бедным птахам не ахти В пальтишках бегать по морозу. Пришла пора ноктюрнов белых. Пурга за окнами запела. Бросает в стекла дробь рябин. Дроздами их огонь любим. Пришла пора (повтор что штопор) Бродить извилистыми тропами, Читая строчки птичьих нот. Но дождь пошел под Новый год. . . . Февраль запел и засопел полозьями, Расставил знаки на листах снегов. У птиц нет мимики, есть грация и поза, Блеск глаз — потусторонних огоньков. Бежит собака, улыбаясь пастью, Готовая из розвальней украсть Краюшку лета и огузок осени. А псу навстречу — зимний месяц бросили. Снег замерцал. Февральское коварство — Прельщать весною света, что ни год. И вдруг мороз вполнеба раскровавится. И снова пес то мчится, то бредет. 1968