Опубликовано в журнале Арион, номер 1, 2004
. . .
Безделушечный мастер работает тонко и трезво. Совершенство в безделке дается трудом и трудом. И бренчит в его ранце не маршальский титул маэстро, а предметы попроще: палитра, блокнот, метроном. Безделушечный мастер совсем не безделками занят. Он творенье свое для проверки выносит на свет. Проверяет на глаз: не сверкнет ли восторга слезами. Проверяет на слух: зазвенит или, может быть, нет? Он собой недоволен и правит в работе изъяны: то акцент переставит, то охры добавит в сурьму, то бравурное forte заменит на робкое piano... Вот бессмысленный труд! Он и нужен ему одному. Но гармонию выверив замысла гибким лекалом, из властителей мира лишь ей подчинен и не чужд, он свободен смеяться и видеть великое малым, и общественный скепсис для личных использовать нужд. И когда он в отделке безделки достигнет предела, завершив неразменный на зло и добро сувенир, - пусть останется черное черным и белое белым. Что он, в сущности, миру, и что ему, в сущности, мир! Он работу закончил. Дальнейшее, в общем, известно. Отодвинут блокнот и уложен в футляр метроном. И, промыв скипидаром палитру, вздыхает маэстро и торопится к двери - пока не закрыт гастроном.. . .
Между экватором и полюсом, а где точнее, не припомню я, блондинка распустила волосы, на платье расстегнула молнию, сказала, видимо, счастливчику "мур-мур", как ласковая кошечка, стянула с плеч бретельки лифчика, на спинку бросила, где кофточка. Прошлась перед портьеркой шелковой, в окошко выглянула, голая... Но тут тихонько что-то щелкнуло, и стала видимость фиговая.