Опубликовано в журнале Арион, номер 2, 2003
МОЯ НОГА Моей ноге Моя нога все сорок лет не обращался к тебе и в голову не приходило что ты и я есть одно а нынче вчуже о ужас моя правая (не то чтоб я любил тебя более чем левую - разве отец любит кого-то из чад больше а кого-то - меньше нет же: всего лишь по-разному) просто всегда ты была верною первой опорой когда я старался махнуть через яму правая вот я гляжу на тебя и говорю: доволен плотью не бледной но смуглой и статью - широкой стопою с высоким подъемом мощной щиколоткой и железной голенью в напряжении - плоской и твердой что черепаший панцирь округлым и крепким коленом и ляжкой широченной как у древнего грека - беглеца по амфоре гонкого за нимфой или олимпийской медалью правая - словно лавром увенчанная в кроне одним сочленением с левой тобой я доволен нога любуюсь тобою вот розовые ровные ногти и черные волоски взбегающие по столпу прерывая свой ход по лодыжке смолоду истертой голенищем кирзы вот вены что с каждым годом видней и рельефней подобно древесным корням проступившим сквозь почву нога моя попиравшая улицы тропы кизяк и суглинок как я погружал тебя в струм ледниковых ручьев чтоб унять в пятках и стопах жар целодневных хождений нога моя вездеизведавшая - от самого до самого - уст касание женских - везло же тебе Нарцисс - скажут - не видящий кроме позвольте да чем же еще любоваться что мне любить на кого уповать что оплакивать чуя разлуку тот поймет кто поймет о чем я и поплачет поплачет со мною ай скоро расстаться на веки на вечныя прощай говорю что возлюблена мною ох "крутят и ноют" к дождю (Суду иль Потопу) незримые кости-суставы когда разлучимся нога как буду кручиниться в дальней дали в отдаленье немыслимом без СОЧИНИТЕЛЬ Медитирующий над чистым листом бумаги должен располагать достаточным для сего занятия временем, то есть прирожден быть либо аристократом, рантье, чья свобода оплачена трудом многих и многих, либо аскетом, плюющим на всяческие земные блага, но даже в последнем случае, оставаясь при "воде и картошке", он должен иметь вольную копейку для покупки упомянутого листа, не говоря уж о карандаше или чем-то сверх того, о, презренные пенёнзы, - тугрики, динары, крузейро, шиллинги, как абстрагироваться сочинителю, что научается непредсказуемости звучащей ткани - у Йозефа Гайдена, который, как утверждают господа Плетнев и Бродский, был выдающимся именно композитором, ибо только непредрекаемость размещения частей произведенья друг относительно друга, организованная созидающей волей и совсем не подобная смешной и красивенькой россыпи старых пуговиц из бабкиной шкатулки, итак, лишь воплощенная неожиданность каждого следующего мига в предвосхищаемом нами потоке - достойна усилий, равно как и неминуемого затем восторга, там, говорю вам, истинная красота, а значит, и благодать, которую, если угодно, можно именовать любовью. НА "АННУ ТЕПЛУЮ" Бабка в валенках, Согбенная, идет. Бабка маленька - Сквозь город-идиот. Людный, каменный - Да пу╢стыни пустей. Ад в нем - пламенный, Ан холод - до костей. Зимней шапкою По августу трясти?.. Губы шамкают, Иконочка в горсти. Цветик аленький - Аргоновы огни... Бабку маленьку Спаси и сохрани!