Опубликовано в журнале Арион, номер 1, 2003
ШКОЛЬНАЯ ЗАДАЧА Ученической ручкой прорыта в полях борозда. Алфавит существует, чтобы отправлять поезда так, от буквы до буквы, чтоб встретили где-то друг друга. Путешественник в курсе диковинных правил игры: возвратиться назад он не может до лучшей поры - поезда никогда не гоняют в задачах по кругу, а встречаются в точке и там выпускают пары. Ученик невзначай открывает на тайну глаза: перед точками встреч не включают теперь тормоза - в лобовую атаку идут скоростные составы; избежать мясорубки не смог составитель задач. Если стрелочник жив, то потянется цепь незадач. Велика протяженность путей сухопутной державы, и велик алфавит, через букву рождающий плач. Сколько букв, столько станций, а можно писать - номера там, где не было только вчера ни кола, ни двора; забивается кол, на ветру развеваются флаги, путешественник рад, что движенья закончился срок, он уже подсчитал протяженность железных дорог, завершившихся в точке, где им разбивается лагерь - не последний, однако, затем, что не кончен урок.. . .
У зимнего моря слоняется пеший рыбак. Облаянный чайкой, он друг беспризорных собак, которых не терпит курортный ухоженный город. Нелепа фигура с ненужной газетой в руке, вагоны из детства на стрелках стучат вдалеке, и в зал ожидания гонят тоска или холод, но берег весь день сохраняет следы на песке. Для наших прогулок близ моря довольно земли, пускай отдохнут от веселых времен корабли, а для отступления близость железной дороги важна и достаточна, правда, обратный билет истрепан в кармане, негоден за давностью лет, и зимние чайки взлетают в понятной тревоге, когда человек, возвращаясь, ступает в свой след.. . .
Меня смущает полоумье вод, понятное крестьянину в апреле, я в городе спасаюсь еле-еле; но что же - философский пароход? А он, ковчег единственного рейса, пристал к горе и дальше не плывет. Мой бедный ум выдумывает рельсы, проложенные по сырому дну, и дебаркадер щедрого вокзала, и в нем - цыганку, чтобы предсказала прощенье мне за чью-то там вину, но умолчала б - о кресте и дыбе... И веры нет, чтоб в новую страну, как посуху, уйти по мертвой зыби.