Опубликовано в журнале Арион, номер 1, 2003
ОТСРОЧКА ТРИ НАБРОСКА I Осень мусор пропагандистский гонит по Пресне и, озирая город, голый и незнакомый, и на лету ловя его жест, осознаёшь с опозданьем внезапным, что Третья война мировая в общем проиграна малой кровью, и раздражение требует жертв. Стервой пованивает, вороны с карканьем рыщут чем поживиться, в выломанной арматуре зияет черными внутренностями пейзаж, где, как шумерский воин в обузе собственной амуниции, не притупивши оружья, почиет мертвым сном Минтяжмаш. II Листья по пролетарским скверам ярче, чем флаги, метеосводка с кухни погоды, иначе с фронта, шибает, как общепит, а уж брусчатка под демонстрантами - сущая сковородка: митинг ли, спирт ли Royal, осетинская водка, плюнь - зашипит. Дивны дела твои, Немезида, в варварских ойкуменах мира: огненный взмоет петух на Днестре и безглавый летит за Кодор, алым Кавказ окропится, и белая крыша поедет с Памира, вставит макаров в обойму словцо, и калашников дернет затвор, щелк - и весь разговор! III Дребезг стекол оконных, в стакане вызванивание морзянки, разбитый асфальт мостовых, и обок дрожащие высадки тощие, и чад солидоловый, мозг разъедающий, и настроение то еще... О, переведи этот дым и скрежет, японский бог, эти танки во что-то стоящее. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . .
Всё o╢рут на орищах, а оглянуться - тьму чудищ очнувшихся вывернет лемех, из тени Эллады в Египет вернуться: какие-то сфинксы в буденновских шлемах с гранитными песьими головами, с прооранными ушами, с рябыми брылами, и дикий дерет геловани пустыню царапками гробовыми.. . .
Век-заложник, каинова печать на устах и на раменах. Можно все взорвать и опять начать, можно все, но убивец страх... Я хочу, я пытаюсь сказаться, но вырывается из горла хрип, как из чайника, выкипевшего давно до нутра, и металл горит.. . .
Жизнь - это высшая мера с отсрочкой, думаешь, перебирая марки: взрывы страстей и домов, банкротства, выигрыши, теракты, или вот в кляссер пинцетом вкладывать маленькие подарки и получить отдарок бумажный с диагнозом катаракты.... . .
Вечный запах стираного белья, это сохнет бедная плоть твоя, пропитавшая пo╢том уток с основой, выжми эту жилу, конца ей нет, разверни края и начни по новой. Выжми эту жилу, проверь на свет, где не бош, а босх развернул сюжет и распял его на кривой веревке для слепых, ковыряющих пальцем ноль, как саму материю тратит моль вроде звездной татуировки. А кто видит мир без червивых дыр, а пылающим куполом как потир, световою сам становясь мембраной, понимает, что я хочу сказать, перематывая из холстинки прядь золотую на безымянный.... . .
Короче, еще короче! четыре, ну восемь строк от силы, и если точен навылет и поперек всему и сквозь всё, а лица - размноженный негатив: туринская плащаница на каждом, на всех, кто жив.. . .
И не то, чтобы тайна сия велика или светит мне путь роковой, только я истекаю тщетой как река из последних своих рукавов. Зря в царицынских плавнях речной корабел вахтенный будет шарить журнал. Ты прими меня, море, в свою колыбель, где и буй ни один не живал. Вниз и вниз, мимо всех браконьерских сетей и застав, я кончаюсь туда, где осетр тяжелеет в себе сам третей, и как кровь солонеет вода.