Опубликовано в журнале Арион, номер 4, 2001
(фрагменты)
| Посвящается Оружейным баням Дельфин — морское млекопитающее из подотряда зубатых китов, служит предметом промысла, его сало идет на выработку жиров, шкура дает прочную кожу, плавники и хвост — клей. Словарь иностранных слов, 1954 г. Let us go then, you and I… T.S.Eliot. The love song of J.Alfred Prufrock |
I Ну что ж, пойдем, Ты и я... И в переулке За водной гладью воздуха Расстанемся Здесь по сторонам решетки, Где кладбище осенних самолетов - Обезображенной случайно кленовой жести. Ты скрылся в последнюю арку, И я губы обвел изнутри языком, И язык мой недвижно лег, К зубам припав головою. Ты мелькнул, как дельфин со свирепым лицом, С огоньком сигареты Уходя ночною Москвою. И язык мой, блеснув, Ушел вглубь меня, Пробираясь по крови С фонариком речи. Выходи на поверхность, дельфин, Это тело твое проступило во тьме Еще ранних сырых переулков, И из влажной глуби Твоей и моей Шел голос морской. Стрекотал в фонтане дельфин С медным плещущим мундштуком во рту, Застыв перед входом У зашторенных иллюминаторов глаз. II Кто слышал крик дельфина? Я не слышал... Кто дешифровывал в ночи их голоса Из влажной донаучной тьмы Родного переулка, Кто с ними говорил на эсперанто междометий? И погружаясь с головою В поддельные осциллограммы Их голос на руках вздымал? Но разве мы там его ищем? Плещется в нас ночной дельфинарий, Не усидеть у окошек его. Выйдем к внешнему морю, Где мы плыли без глаз. Где оголенные спали У раскаленных вод И нараспев считали Длинный перечень лет. Ах эти бани - Вот наш забытый сад морской... Как описать их? В предбанной ночи сохнут полотенца, Их махровые пальцы залетают в мир, И мыло прижав к самой груди, По переулкам шли мы, как в мастерские. Мастеровые или лингвисты С языками, спрессованными из бронзовых мелких опилок, Все мы стеклись во тьме в Оружейные бани. III Застенчивая прелесть Оружейного, Я твои стены, видно, больше не увижу - Строительная пыль развеяна Над пыльным зеркалом, живущим в каждой луже. Дельфины жили в Оружейной бане, Но краны им, наверно, перекрыли, Напрасно собирались на собранье, Его, как видно, так и не открыли. Осталась деревянная решетка Того торжественного трапа, Куда в священный пар звала побудка От переулочного храпа. Я с вами пиво пил, хоть времени в обрез, Я прошептал сквозь пену общежитья, Что мы окружены водой и кровью, Но по кафельным плитам вода уже не бежит, И сух дельфинарий. V Кто обезвоженным ртом мычал С подводным тремоло созвучий, Кто с бубенцом транзистора, Похмельною мотая головою, Брел на водопой - Тот поймет тебя. Тебя, молодой дельфин, Заблудившийся в переулках. Я увидел - ты подслушивал тайно себя Через провод, идущий к ушам, Куда поджелудочный магнитофон напевал Сквозь стальные кассеты свои. Это он, твой гитарный кумир, Шептался с тобой у самой воды, Вызывая тебя из моря. Ведь когда-то и он, Гитарный атлет, В беспорядочной мира пальбе Все ясней проступал изваяньем из вод И, отбросив прозрачные створы, Замер над миром. Там, в воде отражаясь, Премигивались городские огни, И красные глазки дельфинов Скрывались в морское метро. Но в мерцающих искрах одежды сухой Из расколотой бани ни звука, И сух ваш летний ночной дельфинарий, И пуст ваш ночной дельфинарий. XII Что спеть еще вам напоследок, Сходя в морскую глушь? Давя ногой ракушки Наушников и телефонов? Но почему, скажи, дельфин, В наушниках ты вечно, И я тебя не понимаю? Что шепчут тебе в стоптанные уши, Когда лежишь на пыльной мостовой, Беруши? Куда идешь ты? Зачерпывая финики с лотков, Мелькая черным бантиком хвоста? Следи, дельфин, Как чертит море караван судов, Разыскивая карие провалы В кофейной жиже мира. И кто-то на моторке Пускается один С эсхатолотом блуждать над морем. Ужель ты ждешь, Когда под вопль аплодисментов И магния бесшумные круги Корабль с подводной бульбой вместо носа Ты за собою повлечешь В наполненную минами авоську, Чтобы, подняв ее ликуя, Взлететь уныло над толпой? Иди, дельфин, Ни слов, ни букв не ведай, Плыви в раскатах раковин квартирных. Пока вода не пришла Для опустевших душей ночных. XIII Если ночью вода войдет, Опустевшие души прольются горячим дождем. И вы, застывшие по банным полкам, По кафельным полкам Понахохлившись, в мыле по брови, Отгребете руками радугу пены К ступеням у входа. Вы скользнете кафельным глянцем В источимой тоске, И отпущенный пар сойдет Над открывшимся чистым морем. XIV Так заканчивается история дельфинария И всех его братьев в наушниках, Которые отстрелялись и сняли пробки с ушей. Лишь мальки мелькают у арок - У входа крови нашей, освеженной и вечной. 1982-1985