Опубликовано в журнале Арион, номер 3, 2001
Сергей Сущий ТРИ ЖЕНЩИНЫ Три женщины. Три грации. Три стервы. Три подколодные змеи. Три серафима. Три свежих яблока. Три старые консервы - не то что есть - смотреть невыносимо. Три белых мотылька. Три паучихи. Три чистых гения. Три умницы. Три дуры. Три Золушки. Три сватьи Бабарихи... Откормленные рыжие амуры пускают стрелы в них - и смех и слезы... И каждый день мешает мед с полынью. Я не Овидий - их метаморфозы воспеть классическою бронзовой латынью мне не под силу. И Парис не пара тому, кто яблоко, по краю золотое, съест лучше, чем подарит, - может, свара трех женщин не окончится войною - Второй Троянской, Третьей мировою... Но эти женщины, меняющие имя, так неотступно следуют за мною, как сам всю жизнь я следую за ними. Николай Родионов ДЕНЬ Шкаф стоит. А в шкафу что находится? Книги. Стол стоит. На столе что находится? Чайник. Передвинуть бы мебель. Но кто будет двигать? Могут гости придти. Может, сам я уйду. Пыль покроет и стол, и шкаф, если не продам. Шкаф мой низенький, стол мой узенький - пусть стоят. Я попью чайку, посмотрю в окно: гаснет снежный день, как природа, скуп, как рисунок, стерт, как бумажка, смят. Прожит как? - никак. Кто звонил? - никто. Где был я? - нигде. Нет меня. А в шкафу что? Книги. Нет меня. На столе что? Чайник. Вот и пусть кто желает их двигает. Что еще вам сказать на прощанье? Телефон мой не автоответчик - без меня он не отвечает. ... Вы бы мне помогли стол и шкаф передвинуть, но где же были вы до сих пор? Мебель продана. Ночь на дворе. Зинаида Палванова ОТКРЫТЫЙ ВОПРОС Рисунки в кабине общественного туалета. Что-то вроде чертежей совокупленья. Сделано отчетливо и подробно, так что не остается ни в чем сомненья. Что сказать? Попадись на глаза мне лет в пять или шесть картинки эти, я бы, поглазев, поняла, постигла, откуда берутся дети. Вот бы так ненавязчиво, между делом, мечтая о чистой правде, как о чуде, получить наглядный ответ на вопрос открытый: куда уходят люди? Сергей Золотарев . . . В каждом доме старик Утекает в ребенка. Умыкает ворона крик. Утекает вода - в воронку. Война - в похоронку. В каждом доме старик. Надежда Горлова . . . Там нет меня, где ходит в ветках ветер, Скрипит сосна, как в старом доме дверь, Но ни сосны, ни дома нет на свете, Там, где был свет, сгустился мрак теперь. И рощу обогнув, никто в мой дом не входит И не ложится на мою кровать. Ведь в доме, во дворе и в огороде Растет полынь - границ не разобрать. В дом не войти, собаку не позвать. Я дом пережила. И внукам не узнать, Где стол стоял, и где была кровать, И сколько окон было. Но опять, Как кости поднимаются в пустыне, Ослицей пред пророком предстают, Там дом и двор во мне восстали ныне, И огород, и сосны вслед встают, И я держу в себе мой дом, неудержимо Растущий из подробностей, минут, Из прошлого, из детского, из дыма, Как сосны из семян своих растут. . . . А.Р. Я верю только в тайные событья, Таящиеся в глубине души, В трагедии во время чаепитья И в те пруды, где гуще камыши: Где рыбы тихо тянутся из тины, Как руки в варежках, и за душу берут, Где лещики, как пряники из глины, Чешуйчатую воду тихо трут... Герман Лукьянов . . . Мы с женой живем так дружно и так долго, что и во сне переворачиваемся с боку на бок, словно дрессированные дельфины. . . . Кошмарный сон коммуниста. Белые начинают и выигрывают. Григорий Стариковский БРУКЛИНСКИЙ ПЛЯЖ Г.К. Крутые волны бьют челом Саженным пляжам, И через миг идут на слом, Блеснув плюмажем. Здесь дети с обликом котят - Но глаз - воловий, А рядом сборища сутяг И кость сословий Ломает копья ассамблей О хрящ настила. Вальяжен старый дуралей Анфас и с тыла. А продавщице молодой, Как знак вопроса, Подсыпьте жаркою страдой Немного проса. Ей, опоздавшей на века, Коснеть в изгибах. Она запуталась слегка В хлебах и рыбах. И дальше солнце, с медных крыш Румяным злаком Промыслив, лижет свой барыш И ставит на кон. Сергей Нещеретов ВМЕСТИЛИЩА Квартиры и комнаты, где в начале века жили гении, подобны средиземноморским амфорам, из которых навеки выветрилось вино. Евгений Лебков . . . Начало зимы. Легкий снег. Тихо и медленно летает, Штабеля и бревен, и слег Синеватой остудой обметаны. Да и губы у многих селян Простуда пообметала. Приходил по вызову врач Силуян, ОРЗ полдеревни достало. Михаил Гутман БЕРЕЗОВАЯ АЛЛЕЯ О, Господи! Так бы брести до скончания века - чтоб только березы. И - ни одного человека... Юлия Хайрутдинова . . . - Петли считаешь? - Спросил меня муж. И правда, вязанье похоже На стихосложенье без рифм... Снова спустилась петля.