Анатолий Цветаев
Опубликовано в журнале Арион, номер 3, 1998
Анатолий Цветаев
ЭЛЕГИЯ Облетает тополь…
Облетает грач в последний раз гнездо родное.
Солнце тает,
Тень идет на дно и
Не вернется в эти гнезда стая.
Выживает тополь?
Выживает стужа всех из трепетного парка.
Ливня лютый топот…
И едва ли
Где-то чисто, весело и жарко.
Затворяют ставни.
Растворяют огоньки река, пруды и лужи.
Ветер вальсы медленные кружит,
Долго такт прощальный повторяя.
Засыпает тополь…
Засыпает золотистый прах дорогу в небыть.
Я иду, тихонечко ступая
Прямо в опрокинутое небо.
… Что мне старый китаец, живущий в XVI веке,
Мне, пропащему сыну пропахших дремучих дворов?
И стихов его танец, и яростный почерк калеки,
И письмо мандарину, и ослик с вязанкою дров.
Да и что мне с того, что не слышно ни звука
На дороге в Пекин, что юани поют “ни гу-гу…”
Что разлука похожа на сладостный шепот бамбука,
Что один он, и что же пенять на судьбу?
Что Россия ему? Чужедальная Э-Го,
Где ужасный правитель по имени Грозный Иван,
Где уходят во тьму хлопья белого-белого снега
И куда не пойдет никогда никакой караван.
Вот он с чашкой в руке. Почему мне всех ближе китаец,
Что сидит на циновке и смотрит, как волк, на луну?
А на звездной реке продолжается медленный танец.
Чьи пишу я стихи, в чью случайно вошел тишину?
