Публикация и примечания Вадима Черняка
Опубликовано в журнале Арион, номер 2, 1998
КОНЦЕПТУАЛЬ АВТОБИОГРАФИЧЕСКАЯ
Имя тебе? А на кой?
И провести по какой
жеваной, слезной, рыжей, как ржавь, статье?
Если осмелишься, выверни прямо к судьбе, как те,
что безоглядно этим гулким берегом шли,
подобны в пыли маячившей за двумя холмами зиме,
и последний,
молодой еще, только тысячелетний
сквозь ждущее, навзничь брошенное пространство,
презираем законами постоянства1
(«Чем ночь ночней, тем день рассветней!»),
к коленям от губ через выпуклости и завитки
бросился, Ироду равный во тьме,
донною глиною рваной реки,
как по колена в дерьме.
И так все 593 км.
Ну а если твой лик сейчас обращен к Тургаю2,
и прописанный в складне3 житель верблюд,
перебравшись к самому краю
наконец-то нащупавшего равновесие метромоста,
пепельным ветром сакраментально4 продут,
еще не послал тебя складно и просто
куда-нибудь мимо Фроста5 ближе к Прусту6
или далее — к Малларме7,
расположись поудобнее, скажем, вон там, впереди, на корме
разворачивающегося судна (в просторечии: «сухогруз»),
и следи, что нетрудно:
освободясь от пристрастий и уз, —
точь-в-точь мурена, уставшая соблазнять пирайю,
сопровождаемый робким пиликаньем муз,
протяжно парит меж золой и глаголом «сгораю»
младший, стало быть, «киши» жуз8.
Смутно
под комариное соло,
колотящееся об углы,
исчезали во мглу, появляясь из мглы.
И ты, слушавший исправно, заполнявший к сроку,
осознавший: тем — инородец, тем — иноверец,
с подкупающей фацией шкафных дверец
доверясь востоку, то бишь полуденному керогазу
в тени каучукового кок-сагыза,
над облысевшим створом Иргыза9
по слогам сложил говоримое: «…пожелаю!
Только поклонись угоднику Николаю,
пожалею — дам имя тебе».
Узкоока, нага… И ее нога по утрам
перетянута лентой, светлой, как шрам
на грядущей Судной трубе.
1.См. ниже.
2 Тургай — река в Казахстане, теряющаяся в бессточной впадине Шалкартениз.
3 Складень — здесь: не «складной предмет, состоящий из частей, соединенных шарнирами» (по С. Ожегсву), а некоре произведение, возможно, поделенное на главы.
4 Здесь ближе к выражениям «традиционно», «по обыкновению».
5 Роберт Фрост — американский поэт, трудно перенесший утрату живого контакта между человеком и природой.
6 Жозеф Луи Пруст — французский химик, сформулировавший в прошлом веке так называемые законы постоянства соединений.
7 Стефан Малларме — французский поэт-символист, автор драматических фрагментов «Иродиада».
8 «Киши-жуз» — такое название («Младший жуз») носила группа казахских племенных объединений. В 1731 году казахи «младшего жуза» вошли в состав Российской империи. Как считается, добровольно.
9 Иргыз (Иргиз) — правый приток Тургая, длина его 593 километра.
КОНЦЕПТУАЛЬ БЮРОКРАТИЧЕСКАЯ1
«Все ли течет, пока свершаются судьбы,
избираются новые (мировые) судьи —
извлекаются из эфира начисто прожитых лет (нечет-чет!)?» —
составляя рутинный (его не одобрят!) очередной отчет,
вопрошал, пресловутые знаки препинания расставляя.
Подчеркивал: «Продолжает тревожить иное — августовские свадьбы
(убитых столько-то, покалеченных…)», — остальное
почти без внимания оставляя,
заносил: «Снова грешат своим страшным промыслом сводни…
В моде складни2… Героизм геометрии горек,
бродящий средь статуй, тогда как потребны сидячие сидни»…
Умолял: «Образумься, дотошный грядущий историк!
Абстрагируйся, совокупности отметая («суму» и «тюрьму»),
от того, что вопит копытно-хвостатый, но бедный, как Йорик,
из глубин коллективного «мы» всей тоской позитивного «му».
Но навстречу ему выступать не решался… Потому,
осторожно, словно подкрадывающаяся к основанию медиана,
меняя обличья, местоположение, голоса, полюса, небеса,
выпытывал: «Как дела у тебя, Диана?
Все так же благоуханны твои охраняемые законом леса?
Присутствует ли еще печать тайны в упомянутом нами лице,
когда опять сирены, летающие по доскам настила, имеют честь
целиться в прохожих палкой с пучком волос на конце,
именуемой в дальнейшем «малярная кисть № 6»?»
Упрашивал — телеграфом подтвердить специально для оставшихся в дураках
расшифровку формулы «леди Надю, любимицу денди,
не жалуют люди на даче в Ниде3», обнаруженную на воскресных лотках
среди снеди.
Требовал дачи прочих свидетельских показаний у той же Дианы,
занятой сменой купальника «desire» (голубенький — на цвета беж),
покамест облака, над Ордынкой становясь все более оловянны,
пробирались тигриными тропами из Бенгалии в Бангладеш.
А допрежь выглядел совершенно посторонним потусторонним,
особенно когда, размышляя вслух о челюстях и черепах,
о стреле Зенона4, апорически угнетаемой крылом вороньим,
или о счастье Ахиллеса, догнавшего переднюю из черепах,
терял осторожность,
разбрасывал «соболезнования» прямо по снежной крупе,
доказывал (подумать — кому!) категорическую невозможность
использования под виселицы буквы «П».
Показывал фокусы и т.п. ошеломленным стражам Закона,
а также тем, кому испокон не писан Закон,
потрясая отчетом, отвергнутым то ли с портика, то ли с балкона5,
согласно расчетам, что утверждал Зенон.
Ждал, конечно… Хотя и ускорить старался
доставку олифы на Голгофу в бидонах, а не коробах.
Но, покончив с делами, плакал там, где стойко бульвар простирался,
по весеннему кроткий и «Нагорный»6, как Карабах.
1 Понятие употреблено не в критическом, а в чисто информативном смысле. То есть «чиновничья», «отчетно-переписочная»…
2 Здесь — род иконы.
3 Курортное место в Литве.
4 Имеется в виду, естественно, не Зенон Китионский (336—264 гг. до н.э.), а Зенон Элейский (490—430 гг. до н.э.), которого Аристотель считал основателем диалектики. Апория — парадокс.
5 Портик («Stoa») — место, где как раз проводил занятия основатель «стоицизма» Зенон Китионский.
Здесь же это бытовая деталь. Все они любили портики и балконы…
6 «Нагорный» бульвар действительно существует неподалеку от одноименной станции метро в Москве.
Публикация и примечания Вадима Черняка