Опубликовано в журнале Арион, номер 2, 1998
* * *
Акации цвет, как из детства цитату,
Читает мне ночью наощупь цикада.
Все просто и точно в писании этом,
По черному — белым, по тайному светом.
* * *
Улитка, словно главная улика
Ползет всю жизнь к Всевышнему судье.
И в суете сует без стона и без крика
Несет свое, последняя везде.
* * *
А соседи хоронят старушку,
В гроб кладут ей серьезно вполне
Гребень, зеркало, мыло и двушку…
Пусть звонит с того света родне.
* * *
Снег, казалось мне, вывихнул ногу,
Так он медленно шел с высоты.
СМЕРТЬ ПАСТУХА
Пучок сухого чабреца
Лежит в гробу у изголовья,
И чудится — от мертвеца
Идет дыхание коровье.
* * *
В начальной школе не было звонка,
По окрику шли дети на уроки,
Но часто звал детей издалека
Овечий колокольчик меднобокий.
* * *
Непостижимая сосредоточенность
Из мертвеца сложила мудреца.
И носа гениальная заточенность —
Начало бесконечного конца.
* * *
В гробу лежит изношенный футляр
Из пожелтевшей человечьей кожи.
Какой же инструмент в него был вложен,
И кто играть имел священный дар?
* * *
Апрельский день был словно апельсин.
И лужицы казались кожурою.
И ел его мой нерожденный сын,
И цедрой пахли крылья за спиною.
* * *
Какой, скажите, нужен глазомер,
Чтоб в плоскости гекзаметра, как звенья,
Соединить вселенной измеренья
И втиснуть их в короткое? Гомер.
* * *
Озимь, вымерзающая озимь,
Значит, голод, значит, будет мор?
Заумь, вызывающая заумь,
Хлебниковым веет до сих пор.
* * *
Сосна заскрипела иглою,
Коснувшись пластинки Луны,
Но песня, любимая мною,
Записана с той стороны.
* * *
Голубым волнистым попугаем
На плечо мое усесться хочет бриз.
* * *
Первопричину всех причин
Уже я не ищу.
Нашел я женщину…
* * *
Я осенью поверил в левитацию.
Листвой кружил в аллеях Левитан.
Он рисовал для нищих ассигнации,
А я карманы ими набивал.
* * *
К небу глаза поднимаю как гири,
Но равновесия нет в этом мире.